Сообразительность и характер*, или как мы с Шуриком письменный стол покупали.

Было это году в 53-м: ему – 11, мне – 13.

Вот вспомнилось вдруг, да пожалуй, никогда и не забывалось.

Когда я избавилась от детского страха и рева, что мама может уйти и не вернуться, то у меня сложился независимый характер. И я уже никогда не плакала.

Об этом страхе стоит поговорить отдельно. Я не знаю, когда он возник и в связи с чем, но время было военное, мама всюду таскала меня с собой, то есть на себе, и, видимо, возникла какая-то неуловимая связь. Поэтому, если мама оставляла меня дома, то я устраивалась у открытой зарешетченной форточки на нашей двери и орала на весть двор и плакала так, что соседи не могли найти себе места. Меня утешали, угощали, уговаривали, но прекращала я только, когда мама возвращалась.

И в какой-то момент, лет в пять, когда закончилась война, это прекратилось, хотя долгое отсутствие кого-либо из членов семьи или незнание, где он находится, вызывает у меня особое беспокойство.

Наверное поэтому у нас в семье принято, что любой, вернувшийся домой, первым делом спрашивает об отсутствующих.

В 1947 году я пошла в школу. Выбрали 134-ю как лучшую в округе. Мама отвела меня первый раз,  а назавтра я заявила, что пойду сама, потому что дорогу уже знаю. И зашагала. Думаю мама шла в отдалении и наблюдала, как я перехожу дорогу.

А что там переходить!

Сперва Базарную, внимательно следя за движением трамвая, помня правило: трамвай переходи спереди, а машину – сзади. Затем Толстого, Островского, Физули, Саратовца, Кагановича (Караева) и, достигнув Коммунистической, повернуть направо на углу Монолита.

На всех улицах, кроме Базарной и Коммунистической, движение было - как не было и в одном направлении.

А уже прямо к школе так всего: Касум Измайлова, Докторский переулок, Полухина, Мусеви и Красную.

В школу и из школы я с тех пор ходила самостоятельно, и по своему району и к подружкам, хотя и гулять с мамой очень любила.

Но это преамбула, так сказать. Но и она не закончена.

Я рьяно оберегала свое личное пространство. Все мое должно было лежать на своих местах в удобном для меня порядке. А откуда такая возможность в однокомнатной для четырех человек?!

В том же 1947 году в нашей квартире произошли кардинальные изменения. Как-то мамина старшая сестра, женщина очень практичная и умная, глядя на стены нашей комнаты промолвила: «Если вашу комнату положить на бок, то у вас будет квартира большого размер».

Дело в том, что высота комнаты была 5 метров, ширина 3, а длина 4,6. Вот и считайте. А тетя Фира продолжала: « В кухне можно сделать антресоли и каждая комната будет высотой в 2 метра, очень удобно!»

Об этом я уже рассказывала, но когда-нибудь напишу подробно, время придет.

Они с папой склонились над кухонным столом, набрасывая эскиз и уточняя размеры. Через пару-тройку дней по углам нашей кухни были поставлены дубовые столбы, соединены по периметру балками, уложены поперечные балки для пола. Мы лазали по ним пока родителей не было дома. Еще через неделю настелили полы,  и мы с сестрой стали обладательницами собственной комнаты – «наверху».

Но в комнате не было окна. Не было в нем раньше надобности на высоте 5 метров, а ниже нельзя, там соседний дом. Правда, было вентиляционное отверстие в виде круглой дыры-трубы, выходящей на площадку – мы заткнули ее подушкой.

И еще через пару недель пришел серьезный мужчина-каменщик. Он долго вырубал окно в стене шириной 80 сантиметров. Затем плотник соорудил раму со ставнями и снаружи закрыл все это решеткой.

Окно выходило на крышу соседнего дома, а с нее можно было спрыгнуть на деревянный обходной балкон и по лестнице спуститься во двор его же. Описываю я это подробно потому,что это важно для дальнейшего моего рассказа.

Итак, по округе, к подружкам, в Дом пионеров, в магазины я ходила самостоятельно или одна, или с Шуриком.

Выйдя на Базарную, надо было обязательно зайти в старую Аптеку на углу нашей Ази Асланова.

Аптека была сказочная. Там была старинная мебель, по стенам располагались ящики и ящички, и стоял удивительный запах старого дерева, валерианки и капель датского короля.

С левой стороны за стеклом сидели провизоры, взвешивали что-то на специальных весах, смешивали или растирали в ступках и раскладывали в пакетики. С другой стороны продавали санитарно-гигиенические товары и готовые лекарства. Там было столько привлекательных вещей: плитки гематогена, заменяющие нам шоколадки, колбы, пипетки, медицинские банки, какие-то загадочные устройства, которые мы с удовольствие рассматривали, пытаясь угадать их назначение. Прямо напротив входа располагались фармацевты, за спинами которых возвышались старинные очень красивые шкафы.

На углу Толстого был маленький комиссионный, в который заходили редко, потому что  совсем для взрослых. Но однажды я увидела там отрез немецкого букле, примчалась к маме, и в результате мама сшила моей старшей сестре прекрасное пальто, а заодно там же ей приобрели модную шляпу. Что- что, а шляпы моя сестра носить умела и носит до сих.

На следующем углу, на Островского, была зубная поликлиника и туберкулезный диспансер, где мы ежегодно проходили от школы флюрографию.

В противоположном направлении по Базарной на углу Петра Монтина был мебельный.

Замечу, что мебельные, канцелярские и хозяйственные магазины были и остаются моими самыми любимыми. В любом городе, куда бы не забрасывала меня судьба, я сразу нахожу их и совершаю подробную экскурсию, редко уходя с пустыми руками.

Самым лучшим моим попутчиком в этих походах была Лизочка, но это уже когда повзрослели.

И вот однажды мы с Шуриком зашли в этот мебельный, и я увидела письменный стол с боковой тумбой. Конечно, это был ширпотреб, но тогда он показался мне великолепным, а главное, необходимым. Мы измерили его пядями и помчались домой.

Мама сказала: «Нет, его некуда ставить», но я смотрела на нее так умоляюще, уверяла, что он маленький и встанет у нас «на верху». Предъявила ей размеры стола и соотнесла их с размерами входа «на верх». Мама прониклась и дала мне деньги, целых 180 рублей.

Мы с Шуриком помчались в магазин, чтобы нас не опередили. Став обладателями «сокровища», мы подхватили его и потащили домой. Подняв на площадку и занеся в квартиру, подтащили к лестнице на антресоли и застряли: мы не учли изгибов лаза!

Мама была огорчена не меньше нашего, но помочь ничем не могла.

А мы с Шуриком задумались. Задумалась, конечно, я, а Шурик ждал решения./p>

«А что, если через окно?» – задумчиво сказала я. И мы полезли на крышу соседнего дома, измерили размеры окна, убедились в том, что наше чудо проходит тютелька в тютельку, и взялись за дело. Затащив стол на крышу, обнаружили, что мы забыли про решетку. Но остановить нас было уже невозможно.

Вооружившись папиным инструментом, мы вытащили гвозди, сняли решетку и затолкали в проем  стол. Чтобы завершить процесс, я вернулась «на верх» и стала тянуть стол на себя.

Наши труды увенчались успехом! Решетка была возвращена на место, гвозди вколочены, стол нашел свое первое место. Первое потому, что в дальнейшем он часто менял дислокацию – я обожаю делать перестановки. Точнее, обожала, поскольку уже давно такой возможности у меня нет.

Сбылась мечта! На столешницу был поставлен пластмасовый письменный прибор, полученый папой в подарок и переданый мне за ненадобностью из-за отсутствия места для расположения, в гильзу от пулеметного снаряда встали остро заточенные карандаши – это еще одно мое увлечение, всегда точу карандаши острым перочинным ножом.

Блокноты и книги были разложены в нужном мне порядке. В большом центральном ящике разместились самые ценные вещи, в трех ящиках боковой тумбы - нужные, в нижнем – лобзик, струбцина для крепления фанерки и прибор для выжигания.

Средний ящик был выделен от щедрот сестре.

Я была счастлива, и ведь как не много надо человеку для счастья.

Прослужил нам стол долго, когда я уехала, им с большим удовольствием стал владеть папа.

Часть вторая. Через 50 лет (2003)

Мы в коттедже отдыхали. Сидим во дворе, наслаждаемся жизнью, и вдруг соседка, выйдя на крыльцо с телефоном, очень удивленно говорит: «Муж звонил, что в Торонто света нет, и связь оборвалась.»

А я в то же время плиту включаю, чтобы обед нагреть, а результата нет. Я в свою очередь выхожу на наше крыльцо и говорю: «А у нас света нет!»

Это называется «Black out.»

А знаете, что такое «света нет»? Это значит нет воды, не работают туалеты, не работают лифты, конечно, пока генераторы не включат, а они ведь и не у всех тогда были.

Это значит не работают кассовые аппараты магазинов, банкоматы. Люди не могут купить воды, продукты. Двери магазинов не закрываются. Во многих магазинах люди заходили, брали продукты,  в первую очередь, воду и клали деньги около касс (у кого были наличные).

Наконец! Перестают работать мобильные телефоны. То есть вы поняли размеры катастрофы?!

Во дворе у нас 8 домиков. Народ в растерянности. Но только не мы. Не на тех напали.

Рядом с крыльцом у нас стоит огромный мусорный мешок с большими пустыми бутылками от субботних посиделок с гостями. Мы укладываем их в тележку, с которой ходим на пляж, и отправляемся на озеро. Там набираем воды для умывания и туалета. Для питья у нас запасены упаковки воды в бутылках на весь сезон.

Разжигаем мангал, на котором греем обед. Разводим самовар для чая. Этим мы щедро делимся с пораженными соседями.

Когда темнеет, все собираются вокруг кострища и до полуночи делятся впечатлениями от прошедшего дня.

Смотрю иногда вокруг и думаю: «Смогут ли?» и меня охватывает сомнение.

• А почему характер? Понятно почему -  аккуратность, добросовестность, ответственность, настойчивость и трудолюбие.