Предисловие к циклу статей «Женщина в эпоху постпатриархата»

В этом цикле шесть развёрнутых статей, объединённых общей темой взаимоотношения полов и общественного устройства. Главным стимулом для написания этих (впрочем, как и большинства остальных) статей явилась моя практическая работа психолога, в которой я наблюдал самые разные проявления человеческой натуры. Работая с семьями, с учебными коллективами и отдельными людьми, я видел, как разнообразны люди и как важен индивидуальный подход… В то же время человеческое сознание устроено так, что автоматически сортирует все явления окружающего мира по характерным признакам, и моё собственное сознание не является исключением. Самое, наверно, базовое и очевидное деление людей - это деление по половому признаку. Мы, сами того не замечая, автоматически наделяем каждый пол определёнными признаками и ожидаем соответствующего поведения – и это нормально. В то же время мне, как психологу, поневоле пришлось преодолеть некоторые стереотипы – например, о том, что женщинам можно (или даже нужно?) быть достаточно пассивными существами. Приведу конкретный пример…

Психологи обсуждают друг с другом случаи из практики (если что, это не является нарушением профессиональной этики, с коллегой это можно в рамках обмена опытом) и один раз мы с коллегой обсуждали семью, с которой она давно работала. Не буду вдаваться в подробности, скажу так: коллега была возмущена пассивностью и безвольностью мужа. «Ладно бы женщина, но мужчина! – негодовала она, - мужчина должен уметь отстаивать своё мнение…» «А женщина?» - спросил я. «Женщина тоже должна уметь отстаивать своё мнение – серьёзно отвечала коллега, - но если она этого не умеет и не может, то это не так бесит. Многим это даже нравится. Вспомни чеховскую душечку…» В тот же вечер я перечитал забытый рассказ Антона Павловича… Да, героиня действительно вызывает сочувствие даже сквозь характерную для Чехова едковатую иронию. Должно быть, что сам автор (и читатель вместе с ним) прощают Душечке её «никаковость», полное отсутствие личных мнений только за то, что она – очень хорошенькая, добрая, преисполненная материнства женщина. И так и да – в условиях патриархального мира действительно очень даже неплохо, очень адаптивно быть чеховской душечкой – если таланта на это хватит. Но сейчас? Ведь уже в чеховские времена этот типаж был несколько трогательно-комичен…

Потом я поймал себя на мысли о том, что едва ли можно сказать – а что такое «СЕЙЧАС»? Какое оно, это самое «СЕЙЧАС»? Вот Чехов в своё время, когда у женщин реально не было ряда прав и возможностей, уже тогда между строк писал в своей «душечке» - «БУДЬ ЛИЧНОСТЬЮ, ЧЁРТ ВОЗЬМИ!» (если не сказать жёстче), а сейчас? Этот цикл статей как раз про это – что такое сейчас, что представляет собой нынешняя эпоха сквозь призму женского вопроса. Сразу хочу отметить, что я писал ни с феминистических, ни с антифеминистических позиций. Потому что во-первых – я не признаю феминизм единым и целостным течением – к примеру, статьи, вошедшие в эту книгу, были опубликованы на адекватном феминистическом паблике, но в то же время подвергнуты жёсткой критике со стороны отдельных феминисток в других пабликах. А во-вторых, считаю, что женский вопрос – это частный случай человеческого вопроса – только так. А потому эти статьи в равной степени предназначены как для женщин, так и для мужчин. Они в целом для тех, кто интересуется социальной философией, психологией пола и антропологией.

30.09.19

Женщина в эпоху постпатриархата. Пол, гендер, общество

Часть 1: Эволюция и стратегии полов

В рассуждениях о взаимоотношениях полов, гендере и поле, надо начинать с пола, как с фундаментального понятия. Пол - это сфера биологическая, гендер - явление больше психологическое, т.е. включающее в себя как биологический, так и социальный фактор, ну а взаимоотношения полов - уже чисто социальный феномен. Фундаментом всего является биология, поэтому и начну я с голой биологии.

На заре жизни полов как таковых не было. Живые организмы размножались, но это размножение не было половым. Из курса школьной биологии мы помним, что примитивные формы жизни вроде гидры не разделены на два пола, а размножаются почкованием. Похожая форма размножения есть и у растений – размножение отводками. Впрочем, все сложные формы жизни перешли к половому размножению, так как оно значительно лучше бесполого способствует приспособляемости вида, его изменчивости для лучшей адаптации под меняющиеся внешние условия. А потому правильнее сказать, что не сложные формы жизни перешли к половому размножению, а что сложные формы жизни потому и сложные, что у них половое размножение – и поэтому их эволюция идёт быстрее и эффективнее. Жизнь без пола – это жизнь грибов, бактерий, медуз и водорослей (справедливости ради надо сказать, что многие из даже очень примитивных организмов уже способны, наряду с бесполому, ещё и к половому размножению, но всё же ещё нельзя говорить о разделении их на два пола).

Какой пол первичен? С одной стороны, это не верная постановка вопроса. Как можно говорить про один пол в отсутствии другого? А с другой стороны – разумеется, с биологической точки зрения, женский пол является основным. В природе есть примеры организмов, которые перешли от полового к бесполому размножению – это некоторые виды насекомых, хвостатых земноводных и даже ящериц, т.е. достаточно продвинутые формы жизни. И да – у них есть только самки, которые, когда приходит время, приносит потомство из одних только самок. Представить же себе вид, состоящий только из самцов, невозможно. Если бы кто и сотворил человека, то первым человеком должна бы быть условная Ева, а не условный Адам. Более того – на ранних эмбриональных стадиях развития все мы были самками. Самец – это, с эволюционной точки зрения, модифицированная самка – но не наоборот. Существует редкое врожденное отклонение – когда ребёнок, родившийся девочкой, генетически является мальчиком, т.е. имеет ХУ хромосомы, а не ХХ, как полагается девочке. Такие девочки-мальчики рождаются тогда, когда эмбрион в силу врождённых отклонений не смог вырабатывать гормон, пускающий развитие по мужскому типу и потому он продолжает развиваться по исходному, первоначальному проекту – т.е. женского пола. Правда, такие девочки бесплодны, а так-же имеют ряд других особенностей – подробности можно узнать, почитав про синдром Свайера. Впрочем, все рассуждения об первичности женского пола совершенно отвлечённые и не имеют отношения к реальному положению вещей, а оно у нас такое – с точки зрения эволюции самцы и самки любого вида представляют собой одно целое – особенно в свете факта, что особи некоторых видов рыб могут менять (!) свой пол на протяжении жизни. Неразрывность полов очевидна так же и на простом мысленном эксперименте – если в рамках одного вида будут уничтожены все представители любого из двух полов, то это автоматически будет означать гибель всего вида. А вот если говорить не о полном, а только о частичном уничтожении одного из полов, то ситуация в корне меняется – для поддержания высокой численности популяции не нужно много самцов. Этот факт позволяет популяции жертвовать самцами без риска для себя, что делает мужской пол полем для природных экспериментов, расходным материалом эволюции. Это может объяснить – почему мужчины часто тяжелее переносят ряд заболеваний, имеют статистически меньший срок жизни, чаще женщин демонстрируют врождённые крайности способностей и наклонностей – как отрицательных, так и положительных. Природа играет мужским полом и через множество неудачных проб и ошибок иногда обогащает популяцию полезным изменением: тот счастливчик, который волей случая родился со способствующими конкурентоспособности качествами, будет успешен в размножении и широко разнесёт свой генофонд – тем более, что самцы имеют для этого несравненно большие возможности, чем самки, но я забегаю вперёд. 

Важно отметить, что всё вышесказанное о мужском поле не относится к некоторым исключительно моногамным видам, которые образуют крепкие пары и способны вскармливать потомство только в паре. К таким видам относятся некоторые виды птиц, ярким примером такого исключительно парного вскармливания мне вспоминаются императорские пингвины. Не буду вдаваться в подробности их образа жизни, но в условиях Антарктики выживать и размножаться можно только сообща, только кооперируясь, а потому явления матерей или отцов одиночек быть не может. Но это пингвины, если мы посмотрим на млекопитающих, то увидим, что почти в 100% уход, защита и обучение потомства лежат на самках. Впрочем, исключения есть и тут: у стайных животных в защите потомства не последнюю роль играют и самцы. Лев иногда нисходит до игр со своим многочисленным потомством, у многих приматов самцы так же имеют некоторый интерес к детёнышам, в особенности широконосые обезьяны Южной Америки. Можно увидеть связь моногамии и заботы о потомстве со стороны самца, а потому мы видим множество примеров заботливых пернатых отцов и совсем другую картину у отцов мохнатых, совершенно равнодушных к детёнышам: моногамия (иногда даже пожизненная) явление нередкое для птиц, но не часто встречающейся у млекопитающих.

Любая стратегия во взаимоотношениях полов преследует одну и ту же эволюционную цель – успешная передача генов последующим поколениям. Впрочем, передача генов (т.е. самодублирование) — это вообще алгоритм жизни. Доведённая до своего логического завершения, эта концепция получила название «эгоистичный ген» и описана в одноимённой книге Р.Докинза. Так вот, в деле передачи своего генофонда последующим поколениям можно видеть несколько основных стратегий. 

Это может быть упомянутый моногамный союз, который даёт больше шансов выживания потомства, потому что два кормильца лучше, чем один. В этом случае самец и самка вкладываются в продление рода примерно одинаково и их стратегии не особо отличаются друг от друга. Нередко бывает, что у видов, которые придерживаются такой стратегии, самцы и самки и внешне, и по своим физическим параметрам не будут сильно отличаться друг от друга – это и упомянутые императорские пингвины (и ряд других видов птиц), это гиббоны, это мыши-полёвки. При почти одинаковых стратегиях продления рода можно видеть действительное равенство полов, приводящее и к внешнему сходству – научно это будет называться «отсутствие полового диморфизма». 

Есть другая, очень распространённая стратегия, в которой самец использует своё преимущество перед самкой – ведь ему для передачи своего генофонда требуется совсем немного времени и сил, в то время как самка должна выносить плод, произвести потомство и, если речь идёт о развитых животных, выкармливать и защищать детёнышей, т.е. её затраты времени и сил несопоставимо, в сотни раз выше затрат самца. С точки зрения эгоистичного гена самой выигрышной стратегией самца будет стремление к тому, чтобы оплодотворить максимальное количество самок, но в этом случае он неизбежно вступает в конкуренцию с другими самцами, которые преследуют те же цели… Для самки же в такой ситуации наиболее выигрышной стратегией будет вступить в соитие с самым конкурентоспособным самцом, чтобы получить его выигрышный генофонд – тогда и её генофонд, воплощённый в общем потомстве, будет иметь больше шансов для выживания и распространения. Самкам таких видов не в коем случае не следует путаться с самцами-неудачниками, чтобы общее потомство не получило неконкурентоспособные гены слабого самца. Самое верное решение для самок в этом случае - это посмотреть турнир самцов, дождаться победителя и потом выстроиться к нему в очередь за порцией его генофонда…
Да, в такой циничной картине, которую я сейчас нарисовал, самка обречена на одиночную заботу о детёнышах, к тому же у самок начинается своя конкуренция уже между собой – за внимание самца победителя, но и самцам таких видов не позавидуешь… Победитель получает всё, остальные, которых большинство, остаются ни с чем, а учитывая, какая у некоторых видов жестокость турнирных боёв, то проигравшие самцы теряют не только возможность размножения, но здоровье и саму жизнь. Таким образом, борьба полов, в которой каждый пол стремиться воплотить свои сильные стороны (самцы – множество половых партнёрш, самки – возможность выбирать сильнейшего и отказывать остальным), приводит в ходе эволюции к тому, что начинается крайне жёсткая конкуренция внутри каждого пола: самцы против самцов, самки против самок, выстраивание чёткой иерархии от альфы до омеги, слава победителям и горе побеждённым. 

Жестокость такой системы несколько сглаживается у стайных животных с гаремным типом устройства стаи – это, например, прайды львов или горилл, или стайка кур в деревне. В условиях гарема конкуренция самок практически сводится на нет и все они получают защиту от единственного самца-патриарха, а турнирные бои самцов становятся исключительно редким явлением, иногда даже вовсе бескровным, как нам демонстрирует горилла. Правда, при смене патриарха могу произойти очень жестокие эксцессы, вроде убийства детей предыдущего патриарха, чтобы власть нового самца была признана, как это бывает у львов. Но в целом такая система стаи-семьи позволяет избежать постоянной борьбы за место альфа-самца и место альфа-самки: тут только один взрослый самец и никто из самок не обделён его вниманием и защитой. Закономерен в этом случае ярко выраженный половой диморфизм: самцы-патриархи значительно крупнее и тяжелее самок и молодых самцов, имеют яркие признаки, выделяющие их среди прочих. Однако и в этом случае идёт безжалостный отбор за счёт самцов: только один становится патриархом, остальные обречены на существование в одиночестве и часто, как в случае со львами, голодную смерть. Старый, одряхлевший патриарх смещается молодым претендентом и, даже если не бывает убит, обрекается на гибель от голода в одиночестве. В среднем львицы живут на несколько лет дольше львов и даже старая львица, уже неспособная охотиться, получает своеобразную «пенсию» в виде объедков от общей трапезы. Прайду она тоже приносит некоторую пользу, присматривая за львятами в отсутствие охотниц.

На этих примерах мы видим, что конкуренция у полигамных и гаремных видов – т.е. видов, где у самцов и самок разные, дополняющие друг друга стратегии – идёт преимущественно среди самцов, т.е. мужской пол является полигоном для борьбы, определяющей лучших из лучших. Тут есть тоже немало исключений, скажем, у пятнистых гиен, у которых самки крупнее и мужественнее самцов (они даже имеют ложный фаллос!), борьба в большей степени разворачивается именно среди представительниц «прекрасного пола», но в целом картина в мире зоологии вырисовывается такая – самки должны стараться выживать, а потому конкуренция между ними должна быть ограничена, а самцов много не требуется, поэтому накал борьбы между ними может доходить до любых пределов. Всегда ли эта борьба связана с кровью, жестокой схваткой, отчаянным напряжением всех сил, изгнанием или убийством побеждённого? Нет, иногда конкуренция протекает вполне мирно. Это может быть в случае сильной ритуализированности поединка – так, как пример, самцы жирафа бьются друг с другом, толкаясь шеями, а не нанося друг другу сокрушительных ударов копытом, которыми они эффективно отгоняют «царя зверей» от своего молодняка. Но самый надёжный способ избегания жестокости – это ситуация, в которой победителя выбирает не исход поединка, а сама самка. Тут больше примеров нам дают пернатые. Во-первых, это борьба певцов и щёголей – самка выбирает наиболее сладкоголосового или наиболее красивого самца. Так что если вы слышите красивые птичьи трели – знайте, что это самцы зазывают самок, аналог серенад трубодуров под окном прекрасной дамы. Пример крайнего проявления мужского конкурса красоты с женским жюри – это павлин. Тут, кстати, мы видим эволюционный курьёз (другими словами – эволюционный тупик), так как чем больше и роскошнее павлиний хвост, тем больше у его владельца шансов на успех среди самок, но в то же время меньше шансов выжить в условиях дикой природы. Во-вторых, это борьба дизайнеров и строителей – самка выбирает того самца, чьё строение наиболее красиво или наиболее основательно. Самцы птиц-шалашников с подлинным творчеством подходят к строительству своих удивительных сооружений, весь смысл которых – поразить самку и добиться её благосклонности. Никакого отношения к гнёздам эти сооружения не имеют, они созданы в первую очередь с ритуальной, эстетической целью. Когда белые люди впервые обнаружили эти сооружения, они не могли поверить в то, что прыгающие рядом птахи являются авторами этих произведений искусства и поначалу думали, что это дело рук местных аборигенов.

А что человек? Есть ли у человека половое поведение, характерное для всего его вида, как у прочих животных? Из вышеописанных примеров отношений полов человек воплотил практически всё - в разные времена, в разных культурах были и ритуальные поединки, и кровавые стычки, и групповой брак, и многожёнство/многомужество, и та форма отношений, которая кажется нам сейчас классической - устойчивая пара, образующая моногамный союз. Человек не полигамен, как шимпанзе. Человек не моногамен, как гиббон. Он не создаёт гаремного брака, как горилла. Он может быть любым и это то, что служит фундаментом для его свободы воли. Человек не детерминирован в своём поведении биологически, т.е. он свободен от врождённых алгоритмов, которые определяли бы его половое поведение. Можно сказать и иначе - в человеческой природе есть потенциал для воплощения почти любого поведения - в том числе и любого полового.
Некоторые исследования, впрочем, косвенно указывают на некоторую склонность человека к самой распространённой стратегии у зверей - т.е. к полигамной жизни с ожесточённой битвой самцов. Об этом говорит (опять таки косвенно!), помимо примеров коллективных браков у самых архаичных обществ доисторических эпох, ещё и анализ предпочтений у мужчин и женщин... Мужчины в среднем достаточно гибки в своих вкусах и, к примеру, китайские студенты - первокурсники, только-только прибывшие по обмену в Россию (или иную страну с европеоидным населением) будут описывать как привлекательных женщин с монголоидными чертами, а к четвёртому курсу их вкусы будут смещены в сторону европеоидных стандартов красоты. Таким образом, мужчин начинают привлекать те женщины, которые их окружают. С женщинами несколько иная картина - они нередко способны генерировать в воображении образ идеального мужчины, комбинируя черты сразу нескольких, самых лучших признаков, так же огромное значение имеет иерархическое положение мужчины в обществе - проще говоря, он должен иметь признаки альфа-самца, в то время, как для мужчин социальное положение женщины чаще всего не играет никакой роли. Мы знаем сказку о бедной девушке Золушке, которую полюбил принц, но я не могу припомнить аналогичную историю про красивого юношу, которого полюбила бы влиятельная принцесса. Если принцесса и связывается с бедняком, то бедняк этот всегда демонстрирует ряд признаков альфа-самца, демонстрируя удаль, силу, отвагу и хитроумие в своих подвигах. Он всё равно должен быть "самым лучшим" - вдумайтесь только в эту фразу! Вспоминаются слова из известного шлягера: «Ты Джонни Депп и Бред Питт в одном флаконе, Как «самый лучший» ты записан в телефоне» — шуточная песня, но нередко самые правдивые вещи говорятся в шутливой форме. "Самый лучший" - это буквально тот, кто прошёл отбор и оказался лучшим из предложенных. Он не является хорошим сам по себе, просто другие оказались хуже! Впрочем, подробнее эта тема будет раскрыта позже. В конечном счете, все вышесказанное говорится в лаконичной и пошлой народной мудрости о том, что мужчине надо одно от всех женщин, а женщине надо всё от одного мужчины. Разумеется, не надо делать из этого слишком обобщающих выводов. Во-первых, даже при наличии у человека слабых очертаний биологической стратегии полового отбора, это, в конечном счёте, не является определяющей, жёстко детерминированной особенностью человека, ведь действовать человек может самым разным образом. Это, можно сказать, только рекомендации, а не жёсткий указ нашей природы. А во-вторых и в главных - человек не является только биологическим существом, он имеет и социальное начало, которое является не менее, а скорее даже более определяющим фактором в формировании психики. Именно благодаря этому человек способен к развитию как личность, становясь всё более свободным от своего животного естества.

Борис Мединский

Декабрь 2018, март 2019

Конец первой части

Одна датская художница изобразила стратегии полов разных видов животных в эдаком очеловеченном виде. С одной стороны, это очень наглядно и забавно, с другой — это всё воспринимается немного двусмысленно и может быть понято скорее как эдакую пропаганду тотальной толерантности, чем иллюстрацию к биологии. Я их привожу, разумеется, исключительно как иллюстрацию к разнообразию стратегий и тактик полов в общем деле продления рода.