Парамонов копался в большом ящике стола, искал степлер, скрепить издательский договор на трех страницах. В этот ящик он много лет складывал разные мелкие предметы, которые казались ему нужными или могли когда-нибудь пригодиться. Отыскав степлер, он достал и сигаретный мундштук из черного дерева, инкрустированный перламутром. Парамонов никогда не пользовался мундштуком, но вспомнил, что где-то когда-то его видел. Сунув находку в карман, он выудил из разворошенной кучи еще один мундштук, на этот раз от саксофона. Парамонов с удивлением повертел его в руках, подул в него и вернул в ящик. Много лет назад он учился играть на саксофоне, и точно помнил, что этот инструмент вместе с мундштуком был безжалостно утоплен в Оке после того, как его друг Зайцев попытался разогнуть изящную «водопроводную трубу» и таким образом излечить ее от унизительной согбенности. Как мундштук попал сюда, Парамонов не знал. Загадочная находка не имела ни одного шанса на какое-либо объяснение, а потому Парамонов решил, что обнаружил один из тех предметов, которые изредка появляются в доме сами по себе, без участия хозяина или гостей. Истории подобных вещей всегда окутаны глубокой тайной, и предназначение их становится известным только по окончанию последнего действия.
Скрепив договор, Парамонов убрал его в папку, посмотрел на часы, и отправился к Круглову, с которым накануне они договорились встретиться у него дома. Тот писал портрет московского бомжа и упросил Парамонова попозировать ему. Оставалось только подобрать подходящую одежду, но с этим у Круглова проблем не было.
Мысли о невесть откуда взявшемся мундштуке не оставляли Парамонова и, проходя мимо магазина музыкальных инструментов, он остановился. Время еще позволяло, и Парамонов решил зайти.
Он стоял в магазине у прилавка, за которым на стене были развешаны инструменты и, не отрывая глаз, смотрел на томпаковый, теноровый саксофон. Такой же, ослепительно желтый, был когда-то и у него.
Любуясь инструментом, Парамонов размышлял над тем, какую роль в жизни человека играют различные предметы, и пришел к выводу, что власть вещей над людьми почти безгранична. Любая мелочь, дрянь, мусор, совпавшая по времени и месту с прихотью, незаметно для человека способна повернуть его жизнь в другое русло.
Парамонов вспомнил, что уже в детстве догадывался о существовании всего сонмища богов, которые сопровождают все живущее и сотворенное самим человеком на протяжении его существования. Тогда он знал, что каждый незначительный предмет, каждая тень, отбрасываемая им, таит в себе тайну, но за все это время ни одну из них Парамонов так и не разгадал. Всю свою жизнь он видел и пользовался лишь оболочками вещей, не умея заглянуть в их суть, потому, как лежит она за пределами человеческого понимания, а именно там, где решаются судьбы людей. И сейчас Парамонов подумал, что когда-нибудь, перед самым погружением в неизвестность, его непременно встретит армия божеств всего того барахла, которое прошло через него или рядом за всю жизнь. И это будет впечатляющее шествие.
- Вам что-нибудь подсказать? – вежливо поинтересовался продавец.
- Нет, спасибо, - ответил Парамонов и показал пальцем на саксофон. - На таких играли Бен Уэбстер и Стэн Гетц.
- И Билл Клинтон, - с удовольствием добавил продавец.
- Можно мундштук?
- Если возьмете, можно. Я же не буду распаковывать, чтобы вы попробовали.
- Хорошо, я беру, - сказал Парамонов. – Мундштук эбонитовый, лигатура кожаная. И футляр, пожалуйста.
- Хотите здесь сыграть? – оживился продавец. – Я не против.
- Нет, я дома, - ответил Парамонов и пошел платить в кассу.
У Кругловых Парамонов появился вовремя. Ему открыла Ольга. Увидев футляр, она чмокнула Парамонова в щеку и спросила:
- Что ты носишь в этом фигурном чемоданчике? Смену белья?
- Саксофон, - ответил Парамонов. - Помнишь, я Глена играл?
- Как не помнить? – ответила Ольга. – До сих пор в ушах стоит. Пойдем чай пить.
Они прошли в комнату. Парамонов поздоровался с другом, сел на диван и принялся рассказывать, о своих находках в ящике стола. При этом он достал из кармана мундштук из черного дерева инкрустированный перламутром и вставил в него сигарету. Правда, прикурить не успел.
- Смотри, это мой подарок тебе на день рождения, - обратилась Ольга к мужу. - Три года назад я купила его в Париже на блошином рынке.
- Да, похож, - ответил Круглов. - Я даже не успел попользоваться, куда-то исчез.
- Хочешь сказать, я его у тебя украл? – выдернув сигарету из мундштука, он положил его на середину стола.
- Можно и помягче выразиться, - сказала Ольша. – Например, стащил и забыл.
- Я никогда не забываю то, что стащил, - ответил Парамонов. - Знаете, почему? Я никогда ни у кого ничего не воровал.
- Ты мог положить его в карман в измененном состоянии сознания, а потом забыть, - сказал Круглов.
- Пьяный, - наливая гостю чаю, расшифровала Ольга.
- Не надо мне объяснять, что такое измененное состояние сознания, - возмутился Парамонов. Затем, он встал и сходил в прихожую за саксофоном. – Ладно, я компенсирую вам ваши страдания, сыграю, что вспомню.
- Трезвый ты ничего не вспомнишь, - сказала Ольга. Но Парамонов не ответил. Он быстро, привычными движениями собрал саксофон, закрепил винтами трость и прошелся по клавишам.
Парамонов играл минут пять. Подперев голову кулаком, Круглов внимательно смотрел на саксофон, но, похоже, думал о своем московском бомже. Ольга откинулась на спинку дивана и глядела в окно, где не было ничего, кроме серого декабрьского неба. Когда Парамонов закончил, Круглов три раза хлопнул в ладоши и сказал:
- Нормально. Для кабака сгодится.
- И для кабака плохо, - не отрывая взгляда от окна, проговорила Ольга. – Побьют.
- Ты меня ненавидишь. – убирая саксофон в футляр, сказал Парамонов.
- Нет, я отношусь к тебе так же, как к этому саксофону: хорошая вещь, но играть на ней некому, а значит, она бесполезна, - ответила Ольга.
- Все, нищие, бродяги, бездомные на сегодня отменяются, из меня вдохновение хлещет, - обращаясь к Круглову, сказал Парамонов и вышел из комнаты. Одевшись, он вернулся за саксофоном. – А почему вы пьете такой дрянной чай? Отдает половой тряпкой.
- Ладно, отомстил, - сказала Ольга, а Круглов последовал за гостем в прихожую.
- Поменяй жену, совсем то рук отбилась, - громко, чтобы слышала Ольга, сказал Парамонов и виновато добавил: - Извини, нет настроения. Созвонимся.
- Хочешь водки?
- Нет. Пойду домой спать, - ответил Парамонов и вышел из квартиры.
Парамонов дошел до середины Крымского моста и остановился. Он вдруг почувствовал непреодолимое желание сыграть на саксофоне прямо здесь, для прохожих, которых для этого времени суток было совсем немного. Он положил футляр на перила моста и открыл его. В это время рядом на большой скорости проехала юная скейтбордистка. Она лишь слегка задела его локоть, но этого оказалось достаточно - футляр с саксофоном полетели вниз. Парамонов увидел, как красиво его инструмент вошел в темную воду Москва-реки. Затем растерянно посмотрел вслед удаляющейся юнице, которая, скорее всего, и не подозревала, что произошло.
- Не может быть! – подняв взгляд к небу, прошептал Парамонов. Сразу за этим облака раздвинулись и трубный голос ответил:
- Может, Парамонов. Может. Это не твое.
Домой Парамонов шел пешком через половину Москвы, и добрался, когда уже совсем стемнело.
Подробнее https://peregrevs.livejournal.com/128502.html?...